Октябрь [СИ] - Алексей Гасников

— Он едет, — вмешалась Октябрь. — Или я останусь тоже.

Сыщик посмотрел сначала на нее, затем на однорукого вора.

— Что ж, если вы так ставите вопрос, — сказал он, — то мне не остается ничего другого, как согласиться.

С этими словами он жестом указал Меррику на коляску, предлагая занять место внутри.

Когда, наконец, все трое уселись, экипаж тронулся.

Дорогой девушка размышляла о привидевшемся накануне сне. Что он мог значить? Она только сейчас подумала, что все эти странные грезы начались после того, как она побывала у Модо. Было похоже на то, как будто плотина, сдерживающая ее воспоминания, дала течь, и теперь те тоненькой струйкой в виде странных и малопонятных образов просачивались в ее сновидения.

И еще это имя — Ада. Она так и не могла вспомнить, где же слышала его?

Коляска катила в сторону центра. За окном проносились дома, магазины, лавки, уличные кафе. Добравшись до Собора, коляска свернула направо. Улица выглядела до боли знакомой. Ненадолго остановившись, пока слуги открывали ворота, экипаж затем въехал во внутренний двор.

Наконец, он замер окончательно.

Регинальд выбрался первым и расплатился с извозчиком. Следом за ним вылез Меррик. Октябрь вышла последней.

Однорукий вор странно озирался.

— Черт возьми, да это же тот самый дом, из которого мы украли дневник для этого полоумного коротышки, — негромко сказал он Октябрь. — Я же тебя предупреждал, что это ловушка!

Оглядевшись, та поняла, что он прав. Так что, значит действительно ловушка? Но если так, то почему их привезли сюда, а не в полицию.

И тут внезапно она вспомнила. Воспоминание пришло в виде яркой и живой картины. Комната, лунный свет, мужчина с пистолетом. Ада, позвал он ее тогда. В тот раз девушка сочла его сумасшедшим, но теперь она уже не была в этом так уверена.

— Идемте, — произнес Регинальд, — доктор Нэйк ждет вас.

— Нужно бежать, пока еще не поздно, — шепнул ей однорукий вор.

Но, будто не слыша его, Октябрь вслед за сыщиком вошла в дом.

Глава восемнадцатая

Папа хум

Закончив с ужином, Папа Хум закурил сигару и сквозь дым оглядел зал. В рассеянном свете хрустальных люстр сверкал другой хрусталь, внутри которого жидким золотом искрилось вино. Тут и там между столиками белели форменные куртки лакеев. Негромко играл оркестр.

Ресторан отеля "Корона" не отличался изысканной кухней или большим выбором блюд, однако, по заведенной когда-то традиции, Папа Хум ужинал здесь каждую пятницу на протяжении последних пятнадцати лет. В постоянно изменчивом мире, любил повторять он, нужны хоть какие-то четкие ориентиры, вещи, которые, несмотря на все невзгоды и треволнения, остаются неизменными. И таким ориентиром, маяком в бурливом жизненном море для старого редактора были пятничные ужины. Шел ли дождь или валил снег, обрушилось ли бы на землю небо или океан вышел бы из берегов — Папа всегда приезжал в отель ровно к восьми часам. Он ужинал один, никогда не назначая на это время встреч или деловых свиданий, и так же строго уходил ровно в десять. В подобной пунктуальности проявлялся характер бывшего военного корреспондента.

В этот раз, направляясь к выходу, Папа не успел пересечь холл, когда кто-то окликнул его со спины.

— Господин Хуммертад!

Остановившись, Папа обернулся. Со стороны стоявшего у стены низкого дивана к нему двигался молодой человек. Узнав его, старый редактор нахмурился.

— Господин Вайс, — без особой теплоты в голосе поприветствовал он молодого человека, когда тот подошел ближе. — Что вы тут делаете?

— Мне нужно кое-что вам передать, — ответил юноша, как-то странно воровато оглядевшись.

Старый редактор мысленно выругался, про себя решив, что если этот назойливый писака сейчас попытается всучить ему очередную свою ерунду, то он просто пошлет его к черту!

— А это не может подождать? — изо всех сил стараясь держать себя в руках, поинтересовался он. — Сейчас я спешу. Если у вас действительно что-то срочное, приходите ко мне завтра. А еще лучше — в понедельник.

С этими словами старый редактор уже отвернулся и сделал шаг в сторону выхода, когда юноша растерянно пробормотал:

— Но как же… Ведь господин Эрн…

Услышав знакомую фамилию, Папа Хум вновь обратил свое внимание к молодому писателю.

— Господин Эрн? — спросил он. — Вы виделись с Сотом?

Вайс кивнул.

— Что с ним такое? Куда он, черт возьми, пропал?

Вместо ответа молодой человек сунул ему что-то в руку.

— Вот. Он просил передать вам это.

Папа непонимающе посмотрел на плотный квадрат сложенной бумаги. Развернув его, он затем внимательно прочитал содержащиеся в послании несколько строк.

— Черт возьми, но что все это значит?! — возмутился старый редактор. Однако, когда он поднял глаза, Вайса рядом уже не было. Папа несколько раз огляделся в поисках юноши, но тот словно испарился.

Пробормотав под нос очередное ругательство, Папа засунул записку в карман плаща и вышел из отеля. На улице шел дождь. Его струи холодно поблескивали в искусственном свете уличных фонарей.

Подозвав возницу, Папа забрался в экипаж и назвал адрес.

Уже в пути, сидя в коляске, он снова достал записку и еще раз пробежал короткое послание глазами. "Нужна помощь — значилось в нем. — Приезжай срочно". Ниже шел адрес. И больше ничего. Не было даже подписи, однако почерк не вызывал сомнений.

Старый редактор нахмурился, вновь задавшись вопросом, что бы все это могло значить?

Папа Хум не видел Сота Эрна уже почти неделю. Тот не появлялся в редакции и никак не давал о себе знать. Когда же старый редактор посетил его прежнюю квартиру, хозяин — вечно потный красномордый здоровяк с свисающим через ремень пивным брюхом — объявил, что господин Эрн съехал. Нового его адреса он не знал, однако Папе показалось, что толстяк чего-то недоговаривает. И уже тогда старый редактор подумал, что все это выглядит очень странно. Он подозревал, что все это как-то связано с тем делом, которым репортер занимался перед своим исчезновением. Опереточная история со смертью этой эстрадной примы на поверку, похоже, оказалась гораздо серьезней, чем можно было то предположить на первый взгляд. Однако, что именно произошло? Какие обстоятельства заставили Сота устроить эти нелепые шпионские игры? Старый редактор мог лишь догадываться.

В их последнюю встречу Сот говорил что-то о новой ниточке, которую нащупал в этом деле, но в тот раз так ничего толком и не объяснил. Насколько мог судить Папа, эта ниточка была как-то связано с тем анонимным письмом, которое пришло в редакцию на его имя. Старый редактор рассчитывал узнать больше, однако именно после этого разговора репортер пропал. И Папа уже начал беспокоиться за его жизнь и здоровье, когда теперь пришло это послание, в котором Сот просил его о помощи.